Январь 1943 - прорыв блокадного кольца. Январь 1944 - снятие блокады Ленинграда

Павловский дворец горел три дня. Тушить пожар было некому и нечем. Огонь поглотил здание и остановился: к тому времени в дворцовом парке уже нечему было гореть. 600 гектаров некогда лучшего пейзажного парка Европы были вырублены под корень. По изуродованной земле, по грязному от пепла снегу медленно шли саперы, делая свою работу: отступая из Павловска, немцы заминировали территорию. Напоследок, в день своего ухода, 24 января 1944-го, немцы подожгли дворец — чтобы русские в полной мере насладились зрелищем.

Сотрудники Павловского дворца-музея ничего не пропустили из приготовленного фашистами «спектакля»: они примчались в Павловск сразу, в первые же часы после освобождения города, и три дня беспомощно смотрели, как гибнет в огне все, что было им дорого. От великолепного дворца остались обугленные кирпичные стены. Крыша сгорела и обвалилась, на дымящиеся руины падал январский снег, оседая на лепных барельефах и гирляндах. Снег таял и превращался в лед, под тяжестью которого обваливался тронутый огнем гипс. Кое-где уцелели лепной декор стен и даже часть росписей. Но обожженные лепные детали при прикосновении рассыпались в пыль. Уцелевшие фрагменты масляной живописи от сильного жара пошли пузырями, а фрески шелушились и исчезали на глазах от гулявшего по руинам ветра.

Все было столь очевидно, что ленинградские власти быстро приняли решение: восстановить Павловский дворец невозможно. Да и не нужно. От этого идеологического бельма военные и партийные руководители города предлагали избавиться еще в 1941-м, когда немцы стремительно продвигались к Ленинграду: предложения сжечь дворец вместе со всем содержимым звучали громко и часто.

Павловск — одно из тех мест, существование которых кажется нам привычным и естественным. «Жемчужина в ожерелье дворцово-парковых ансамблей Северной Венеции». Не было бы этой «жемчужины», не было бы и всего «ожерелья», если бы не одна женщина — молодая, невысокая, хрупкая, в смешных очках. Анна Ивановна Зеленова, назначенная директором Павловского дворца-музея в 1941 году, стала легендой еще при жизни. В 1944-м ей удалось дойти до «самого верха» и изменить решение властей, ей удалось уже весной начать то, что позже назовут «подвигом века» — возрождение пригородных дворцов-музеев и парков Ленинграда. Именно Павловск Зеленовой стал первым дворцом, полностью восстановленным из руин. Именно здесь родилась та школа, которую прошли все послевоенные музейщики и реставраторы.

- Все-таки личность в истории многое значит. Не было человека более самоотверженного и преданного своей работе, чем Анна Ивановна. В 1944-м она ездила в Москву и добилась того, чтобы дворец в Павловске реставрировали в первую очередь. Позже, в 1950-е, она писала Молотову, Косыгину, Вышинскому, встречалась с Ворошиловым — благодаря своей ‎п‎р‎е‎д‎п‎р‎и‎и‎м‎ч‎и‎в‎о‎с‎ти‎ ‎и‎ ‎п‎р‎и‎н‎ц‎и‎п‎и‎а‎л‎ь‎н‎о‎с‎ти она всегда умудрялась добиться всего, что было нужно Павловску, — рассказывает Людмила Валентиновна Коваль, главный специалист музея-заповедника по научной работе. — Просто Анна Ивановна безмерно любила Павловск, она считала его лучшим местом на Земле.

«Мы вернемся и найдем тебя»

- Мы вернулись в Ленинград в 1943 году, когда еще не была снята блокада. Ленинград был разрушен, на улицах покойники лежали. Дома стояли без стен, город казался мертвым: ни электричества, ни трамваев, ни воды. Иногда я прохожу по Невскому и не верю, что могла идти по нему и не встретить ни души… — вспоминает Татьяна Матвеевна Телюкова, художник-реставратор, мастер по позолоте Павловского музея-заповедника.

Татьяне Матвеевне — восемьдесят пять. Из них 65 она посвятила восстановлению сокровищ Павловского дворца. Работала с золотом в то время, когда и хлеба-то не всегда хватало.

- Да, все мы были голодными и холодными. Но мы были молоды и любили свою жизнь, даже несмотря на то, что пришлось испытать в годы войны. Мы не искали ни выгоды, ни славы. Мы просто работали. Да, восстанавливали дворянские усадьбы и дворцы — но нашей целью было восстановить любимые места! Иногда я прохожу по интерьерам дворца и думаю: неужели мы и правда это сделали?

Работы у юной Тани Телюковой было много. Пожар 24-26 января 1944 года уничтожил все, что к тому времени не успели вывезти немцы, но еще раньше, в 1941-м, из дворца были эвакуированы наиболее ценные вещи, которые ждали возвращения домой в ящиках, помеченных аббревиатурой ПДМ, «Павловский дворец-музей», раскиданных по разным городам СССР. Часть находилась совсем рядом, в ленинградском Исаакиевском соборе. Часть — в Нижнем Новгороде, часть — в Сарапуле, часть — в Новосибирске.

Малоизвестный факт: план эвакуации музейных ценностей из пригородных дворцов-музеев Ленинграда был разработан еще в 1936 году. Казалось бы, следует восхититься дальновидностью советских властей — обстановка в Европе того времени уже вызывала беспокойство, и разработка плана спасения народного достояния «на всякий пожарный» могла бы считаться мудрым решением. Только вот представления властей о количестве и подлинной ценности музейных реликвий были своеобразными. Даже название плана говорит о многом: не «план эвакуации», а «план разгрузки».

Согласно этому плану, из дворцов Пушкина, Петергофа, Гатчины (тогда — Красногвардейска) и Павловска (тогда — Слуцка), подлежал эвакуации 4871 экспонат за 4 дня. Исходя из этих цифр, были предусмотрены финансовые средства, рабочая сила, транспорт. Октябрьская железная дорога должна была выделить восемь вагонов. Четыре — для гатчинских ценностей, а Пушкину, Петергофу и Павловску предлагалось «утрамбоваться» в оставшиеся четыре вагона. Никакого отношения к реальности «план разгрузки» не имел — количество музейных ценностей в каждом из пригородных дворцов измерялось десятками тысяч.

Все пять лет до начала войны музейные работники пытались убедить руководство, местное и центральное, пересмотреть план эвакуации. От надоедливых музейщиков все пять лет в лучшем случае отмахивались, а излишняя настойчивость в те годы могла стоить жизни. Так и получилось, что 22 июня 1941 года в действие вступил план 1936 года: 4871 экспонат, 8 вагонов, 4 дня.

Все работы по срочной эвакуации легли на плечи музейщиков — в основном женщин. Плановые партии были упакованы и отправлены в первую очередь. Потом кончились ящики и вагоны, зато начались артобстрелы и бомбежки. Параллельно с погрузкой ценностей сотрудники дворцов-музеев пытались защитить сами здания: заклеивали и заколачивали окна, на чердаки ставили емкости с песком и водой для тушения пожаров… Возникли «перебои» с охраной — военным уже было не до музеев. Появились первые мародеры.

Про план 1936 года все давно забыли. Музейщики воспользовались общей неразберихой, чтобы успеть спасти как можно больше предметов. Работами в Павловске руководила недавно назначенная директором музея Анна Зеленова.

Из воспоминаний Анны Ивановны Зеленовой:

«Вначале пользовались ящиками, заготовленными по размерам каждого предмета, затем начали сколачивать типовые трех вариантов и, уже глядя на ящик, определяли, какую вещь в него лучше укладывать, а когда кончились доски на хоз. дворе, пришлось ломать заборы у хозяйственных построек…»

«Особенно трудно было с дворцовой скульптурой. Отправить ее в далекое путешествие не решились, но и в залах оставлять ее тоже нельзя. Вовремя вспомнили о прочных сводчатых подвалах. В узком отсеке скульптуру поставили как можно теснее, к античным статуям дворца присоединили всех муз из парадной библиотеки южной анфилады… Замуровали отсек кирпичом, но стена выглядела предательски свежей. Тогда, облив водой, мы забросали ее песком и грязью. Отсек стал незаметным, и это прочно спасло скульптуру».

Парковую скульптуру «хоронили» в земле, нанося расположение «могил» на парковые планы. Места для захоронений выбирали на газонах. Свежевскопанная земля быстро зарастала травой, а ранний листопад еще надежнее укрывал тайники. «Среди мраморных итальянских статуй у дворца на «Больших кругах» есть статуя «Мир». Перед тем как ее закопали, сделали карандашную надпись «Мы вернемся и найдем тебя»», вспоминала Анна Ивановна.

Работы прерывались только при налетах и бомбежках. Во время артобстрелов — продолжались. Вечером, когда стрельба усиливалась, измотанные сотрудники музея садились ужинать — каша, картошка…

Молодой директор Анна Зеленова действовала так, словно уже предвидела страшную картину разорения в январе 1944-го и необходимость будущего восстановления не только дворца, но и его особой, «семейной» атмосферы.

Первым предметом, эвакуированным из Павловска, был туалетный набор императрицы Марии Федоровны, самый ценный экспонат в соответствии с «планом разгрузки». А в последний ящик, отправленный в тыл, она уложила вещи, которые никакими планами не предусматривались: документацию проведенной еще в предвоенные годы ландшафтной инвентаризации лучших парковых районов, созданных Гонзаго. В Сарапул и Ленинград она отправила те произведения, которые придавали Павловску его особое семейное обаяние: изделия из слоновой кости и янтаря; акварели на стекле молочного цвета, исполненные Марией Федоровной в дар супругу; семейный архив.

Дневниковая запись от 15 сентября 1941 года, сухой подсчет ущерба, попытка подготовиться к будущему масштабу разрушений:

«Сильные повреждения принесли оружейный обстрел, авиация и снаряды. <…> Многие деревья должны быть вырублены, так как сильно повреждены осколками бомб и снарядов (насквозь пробиты стволы, некоторые из них расщеплены, ветви поломаны). Невзирая на крупные повреждения, нанесенные парку, и на массовую порубку деревьев (10 %), Павловский парк на 15 сентября все еще сохранял свою высокую художественную ценность. Восстановление утраченного на 15 сентября не явится невозможным, так как, главным образом, вырублены деревья не из основных пейзажных групп.

Бронзовая и мраморная скульптура парка захоронена и почти полностью законсервирована, за исключением памятника Павла и памятника Марии Федоровны».

На следующий день, 16 сентября 1941 года, Анна Ивановна вместе с немногими остававшимися до конца сотрудниками ушла из Павловска в сторону Ленинграда, уже взятого в тиски блокады. Немецкие мотоциклисты были в полутора километрах от дворца.

«Восстановление не явится невозможным»

В зоне фашистской оккупации Павловск находился с 17 сентября 1941 года по 24 января 1944 года. «Восстановление утраченного не явится невозможным» — вспомнила ли Анна Зеленова свою дневниковую запись 1941 года, увидев полностью уничтоженный парк и полностью выгоревший дворец?

Времени на скорбь и оцепенение она себе не дала. Через три недели после освобождения Павловска, 17 февраля 1944-го, она изложила свою «программу действий» в письме летчикам, охранявшим Ленинград: «Разве мы можем допустить, чтобы вместо Павловского дворца, который мы хорошо знали и любили до войны, любили из-за его красоты, навечно теперь остались эти руины как памятник арийского кретинизма, гитлеризма и фашистского мракобесия? Нет! Я убеждена, что вы солидарны со мной, что мы должны уготовить ему другую судьбу. Это зависит от нас с вами. Мы же гоним гитлеровцев с нашей земли, драпают так, что вы едва успеваете свои аэродромы переносить. Мы побеждаем фашизм в военных действиях, нам сам Бог велел избавить нашу землю от следов фашистского пребывания, избавить Павловск от руин. Поэтому острейшая необходимость — восстановить Павловск. Второго пути нет. Наша культура, наследие России слишком обеднели во время войны. И мы не имеем права опускать Павловск в небытие, когда его можно и нужно восстановить на прежнем уровне, только нельзя медлить. Нет такого права ни у вас, ни тем более у меня. Это ведь тоже бой, и здесь тоже нужна оперативность».

«Сам Бог велел». Ее главная битва за Павловск началась. Началась без пафоса и героики: с расчистки завалов, уборки обгоревших и обвалившихся балок перекрытий.

- Завалы дворца помогали разбирать даже дети: Анна Ивановна привлекала всех, но никого — в принудительном порядке. Она просто обходила дома и убеждала людей. И все стекались помогать. Почему? Людям было не все равно. Многие вернулись в родные места, и им скорее хотелось сделать что-то, изменить, помочь. Конечно, эти самые первые работы трудно назвать реставрацией. Но это была та база, которая позволила потом начать возрождение, — рассказывает Людмила Валентиновна Коваль.

Стоя на шатких стремянках под открытым небом, мастера начали с закрепления уцелевшего декора. Детали, не поддававшиеся закреплению, осторожно снимали со стен и размещали в кладовых. Лепнину, плохо державшуюся на стенах, снимали, нумеровали и отправляли на хранение.

Так начались работы по восстановлению дворца, которые продолжались под руководством Анны Зеленовой почти 35 лет — до 1978 года, когда Павловск стал первым дворцом, полностью восстановленным из руин. Анна Ивановна скончалась в 1980 году — не в собственном доме, а на собрании, где в многотысячный раз отстаивала интересы своего Павловска, «лучшего места на Земле».

- Говорить о том, что все работы закончены и поставить на этом точку мы не можем. И никогда не сможем, — убеждена Людмила Валентиновна. — Дворец это живой организм, он постоянно требует заботы и внимания. Ведь даже не все экспонаты заняли свои исторические места…

Многое уже никогда не вернется домой: с войны в розыске числятся более 30000 произведений живописи и декоративно-прикладного искусства из Павловского дворца. Надежды на их обнаружение сегодня уже нет.

Но сотрудники и реставраторы музея, как в свое время Анна Зеленова, предпочитают не горевать, а действовать. О каждом возвращенном к жизни предмете, о любом прогрессе в реставрации публикуются ежегодные сообщения на сайте музея-заповедника. Как сводки боевых действий, закончившихся победой. Людмила Валентиновна показывает нам парные треножники с хрустальными чашами, которые изначально стояли в Зале мира и Зале войны.

- Эти чаши — шедевры русского стеклоделия. Одна из них была сильно повреждена в годы войны, другая — безвозвратно утеряна. Послевоенная методика реставрации сильно отличалась от нынешней, да и материалы оставляли желать лучшего. Уникальная чаша была просто склеена эпоксидной смолой, и это был единственный материал, которым тогда пользовались. В результате чаша треснула снова по тому же сколу и многие годы находилась в фондах музея. Благодаря техническому прогрессу и новым материалам, сегодня оригинальная чаша полностью отреставрирована, а исчезнувшая полностью воссоздана — так, что ее трудно отличить от настоящей.

Триумф 2010 года — восстановление «иллюзий Гонзаго», уникальных фресок, сильно пострадавших во время январского пожара 1944 года. 2011 год — воссозданы два утраченных предмета мебели из Библиотеки Росси. Проведены реставрационные посадки крупномерных деревьев в парке. В парадную библиотеку Павла I вернулись из реставрации французские ковры XVIII века.

Ковры, мебель, деревья… Звучит просто и по-домашнему. Но ведь и Павловск — самый уютный, самый «семейный» из загородных дворцов Петербурга. Резиденция не парадная, но частная, и этот дух тихого семейного счастья хотела вернуть Павловску его легендарная хранительница, Анна Ивановна Зеленова. Вернуть любовь — из пепла и руин.

http://strana.ru/journal/20892707

Автор:  Екатерина Макаркова
Дата публикации:  2012-01-27 00:00:00
Источник:  Strana.ru