Здесь теряются следы тысяч экспонатов из советских музеев

 

Настоящим островом сокровищ для краеведов, историков, археологов и даже политиков продолжает оставаться главный военный трофей СССР – Калининградская область. И сегодня архивные следы тысяч культурных ценностей, вывезенных гитлеровцами из Советского Союза, теряются на территории бывшей Восточной Пруссии.

О ситуации, связанной с сокровищами Кенигсберга, корреспондент «НВО» решил поговорить с главным экспертом по поиску исторических и художественных реликвий регионального Министерства культуры, заслуженным работником культуры России, полковником в отставке Авениром Петровичем Овсяновым. Он почти 40 лет посвятил не только службе в вооруженных силах, но и кропотливой работе в архивах Германии, Польши, России, в том числе и в особо закрытых министерстве обороны и КГБ СССР. Был научным и военным консультантом во многих экспедициях, занимавшихся поисками Янтарной комнаты.

– Авенир Петрович, в Калининградской области уже выросло третье поколение кладоискателей, мечтающих найти Янтарную комнату. Могли бы вы напомнить нашим читателям обстоятельства ее исчезновения?

– Янтарная комната – это только главный символ исследований архивистов, поисковиков. По архивным документам, с которыми мне пришлось ознакомиться и проанализировать, могу сказать: с первых же дней оккупации в Ленинградской области появились немецкие искусствоведы-эксперты. В районе действия группы армий «Север» имел хождение особый перечень, подготовленный по указанию Гитлера Нильсом фон Хольстом 24 июня 1941 года. Перечень включал в себя 55 объектов с точным указанием местонахождения; из них 17 музеев, 17 архивов, 6 церквей и библиотеки. 24 июня вышел специальный указ Гитлера о том, что «прерогатива фюрера» по отбору произведений искусства распространяется «на все оккупированные немецкими войсками области».

О вывозе награбленных сокровищ рассказывают документы 18-й армии и свидетельства очевидцев, с которыми мне приходилось встречаться. Эрих Кох, гауляйтер Восточной Пруссии, предоставил 18-й армии колонну грузовых машин, подвозивших на фронт боеприпасы. В Пруссию эти грузовики в сентябре–октябре 1941 года возвращались с грузом награбленного имущества. В полевом дневнике командования группы армий «Север» встречается следующая запись, сделанная уже 29 сентября 1941 года: «Ротмистр граф Сольмс из штаба группы армий, которому поручено отобрать произведения искусства в императорских резиденциях, просит поставить охрану в Пушкине, где взрыв авиабомбы причинил некоторые повреждения. В настоящее время солдаты на передовой линии фронта могут своими неосторожными действиями нанести дворцу ущерб, в связи с чем охрана поручена 50 армейскому корпусу». Документ из архивов 50-го армейского корпуса впервые дает нам точную дату вывоза художественных ценностей и, что особенно важно, Янтарной комнаты – 14 октября 1941 года.

Спустя 25 лет, в 1966 году, граф Сольмс заявил, что он в самом деле занимался «эвакуацией» ценностей из Екатерининского дворца и, в частности, Янтарного зала: «Отдельные детали Янтарной комнаты были тщательно упакованы в ящики и через Плескау (Псков) отправлены в Ригу... В конце концов эти ящики каким-то образом попали из Риги в Кенигсберг». В пяти железнодорожных вагонах, отправленных в Кенигсберг, находились не только янтарные панели, но и огромное количество самых разных произведений искусства. Среди них бронзовая скульптура Екатерины Второй из Царского села, изготовленная скульптором Микешиным. До сей поры ее не нашли, но, изучая архивные документы, можно с большой долей вероятности утверждать, что она, по свидетельствам солдат вермахта из гарнизона 3-го форта Кенигсберга, находилась в казематах этого сооружения до зимы 45-го. Кстати, в этом хорошо сохранившемся немецком форте несколько лет назад участниками организованной при моем содействии экспедиции калининградского областного Историко-художественного музея обнаружена большая коллекция старинных прусских монет, женских украшений, предметов быта и образцы древнего прусского оружия.

Ни для кого не секрет, что вместе с коллекцией стрел, луков, наконечников, мечей из экспозиции музея «Пруссия» она размещалась в орденском Королевском замке. Именно в нем в Кенигсберге и располагалось управление по приему и распределению трофейных музейных ценностей, которые распределялись не только для музеев Кенигсберга, но и для личных музеев Гитлера в Линце и Баварии, рейхсмаршала Геринга. В 1942 году, как свидетельствуют газеты Кенигсберга, именно в Королевском замке была выставлена Янтарная комната, вместе с другими экспонатами из Гатчины и Екатерининского дворца.

А всего, начиная с окончания освобождения Восточной Пруссии и до сегодняшнего дня, занималось поисками Янтарной комнаты и другими похищенными из дворцовых комплексов Ленинградской области ценностями почти 30 экспедиций. Это те, кто официально получил разрешение от советских властей или работал, как, например, Калининградская геолого-археологическая экспедиция во главе с Еленой Стороженко по заданию правительства РСФСР в период с 1969 по 1983 год. Всего было обследовано поисковиками около 150 объектов. Это казематы, крепости, форты, кирхи. Имения известных нацистов, включая виллу Эриха Коха в нынешнем поселке Майском. Именно с экспедиции Стороженко, можно сказать, началась моя научная краеведческая, историческая и исследовательская деятельность в архивах и в экспедициях по тематике пропавших произведений искусства. В 1974 году, будучи преподавателем Калининградского высшего военно-инженерного училища в звании подполковника, я был откомандирован в распоряжение Елены Стороженко. Затем консультировал работу ряда иностранных экспедиций, в том числе и журнала «Шпигель», ведущего поиски награбленных немцами сокровищ в нынешнем Балтийске, в средневековом замке «Лохштед». А затем помогал и американцам из компании «Всемирные поиски», обследовавшим в 1994 году многие объекты, в том числе замок Бальгу. Кстати, последняя экспедиция, занимавшаяся поисками утраченных сокровищ, которая была организована столичными чекистами, работала тоже на Бальге летом прошлого года. Уехали они несолоно хлебавши. Короче говоря, ничего не нашли, породив кучу домыслов и слухов о спрятанных на Бальге уникальных сокровищах.

– А вы не могли бы назвать причины низкой результативности этих поисков?

– Анализ многочисленных документов, отражающих процесс организации работы поисковых групп, а также обстоятельные беседы с участниками и организаторами экспедиций позволяет сделать следующие выводы:

– упущены оптимальные сроки розыска по горячим следам в первые послевоенные годы, особенно с 1945 по 1948 год, когда на территории нашего региона еще проживало немецкое население, а Калининград не подвергся интенсивной застройке и перепланировке;

– несмотря на то что среди организаторов поисков было немало инициативных и деятельных людей, уровень компетентности многих из них оставляет желать лучшего. Слабая искусствоведческая подготовка, незнание иностранных языков, крайне приблизительное представление картографических, градостроительных и краеведческих особенностей Кенигсберга, а также отсутствие ясных представлений об общем контексте событий, происходивших на этой территории в 40-е годы;

– слабая техническая оснащенность. Даже Калининградская геолого-археологическая экспедиция, оснащенная буровой установкой, экскаватором, бульдозером и компрессором, не могла в полной мере использовать их из-за постоянного отвлечения на выполнение других работ по указанию местных властей;

– существование железного занавеса и запретительной практики, связанной с правовой неурегулированностью вопросов выезда за рубеж и въезда в страну в закрытую до 1991 года для иностранцев Калининградскую область, затрудненное получение информации от иностранных граждан и пресловутый остаточный принцип финансирования. Положение усугублялось бытовавшим среди руководителей партийных органов резко отрицательным отношением к каким-либо исследованиям и практическим работам, затрагивающим историческое прошлое Калининградской области, усматривающих в этом наличие определенного политического контекста.

Но главное, мы точно не знали, что нам искать. По материалам чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний гитлеровцев было известно лишь, что ущерб нанесен 64 особо ценным музеям из 427 пострадавших советских музейных хранилищ. Из них 173 музея было разграблено немцами на территории России.

В послевоенные годы архивные документы по этой тематике были засекречены, не обработаны и не систематизированы. Они были доступны узкому кругу лиц с Лубянки, имеющим доступ к работе с грифом «совершенно секретно». Немцы, разоряя наши музеи, дворцовые комплексы, библиотеки, учреждения культуры, похищая книги и каталоги, уничтожали их инвентарные номера, учетную и другую документацию. До распада Союза у нас не было единого реестра «сводного каталога культурных ценностей, утраченных в период Второй мировой войны». Хотя почти во всех европейских странах, разоренных фашистами, в полном объеме подобные каталоги появились почти сразу – не позднее чем через пять лет после войны. У нас же работы по изданию такого каталога начались лишь после создания при правительстве России государственной комиссии по реституции культурных ценностей в 1992 году. За это время, в том числе и при моем участии, издано 15 томов, 35 книг этого каталога, где, правда, еще пока не в полном объеме названы музейные экспонаты и художественные ценности, подлежащие розыску. А это примерно около ста тысяч предметов, наиболее ценных реликвий из музеев Ленинградской, Псковской и Калужской областей. Этот сводный каталог является государственным международным юридическим документом России, обязывающим владельцев известных аукционов типа Sotheby’s и Christie’s в случае появления разыскиваемого культурного наследия России возвращать его законным владельцам, тем, у кого они были похищены. Одним словом, сегодня мы знаем на 90% что искать и уже не работаем, как раньше, вслепую.

– И что же сегодня ищут современные кладоискатели на калининградской земле?

– В розыске числится 11 тысяч 641 экспонат из белорусских музейных хранилищ и учреждений культуры. Это иконы, живописные полотна, мебель, посуда, церковная утварь. Одним из самых ценных предметов является затерявшийся на просторах Восточной Пруссии золотой крест с бриллиантами Евфросиньи Полоцкой из могилевского бронированного сейфа-комнаты. Экспонаты из пригородных музеев Ленинградской области: Гатчины, Пушкино, Петродворца. Около 20 тысяч предметов, посуда, фарфоровые вазы, живописные полотна Г.Шпильберга, Л.Мейнаври, Г.Зегерса, Н.Рениеи и других, мебель красного дерева XVIII века, скульптуры, около 5 тысяч томов книг и рукописей из Александрийского дворца, наборный паркет из Лионской гостиной Екатерининского дворца, экспонаты Музея Русского искусства в Киеве, живописные полотна – свыше тысячи штук, иконы из Киево-Печерской лавры – около 1000 штук, кавказские сабли и кинжалы из музеев Таганрога.

А еще драгоценные металлы и камни, находившиеся в ведении государственных органов нацистского режима, в том числе СС, СД, и НСДАП в виде слитков золота, серебра, платины, золотых и серебряных монет, драгоценных камней и изделий из драгоценных металлов. Значительная часть ценностей, сосредоточенных в руках спецслужб гитлеровской Германии, была спрятана в специально оборудованных тайниках и подземных укрытиях. Информация об этих объектах носила характер государственной тайны и не подлежала оглашению ни при каких обстоятельствах.

– В вашем архиве есть фотографии исторических ценностей из музеев Гатчины, Пушкино, Берлина, Италии, которые находятся нынче в частных калининградских коллекциях. Каким образом вам удалось на них выйти?

– Некоторые на доверительной основе обратились ко мне, чтобы я определил их ценность, при этом просили не разглашать их имен и фамилий. Встретиться с таинственными заявителями и определить, что у них на руках находятся действительно уникальные исторические реликвии мне удалось прежде всего благодаря большой многолетней работе в архивах. Так, в одном из государственных музеев российской столицы есть опись культурных ценностей, сделанная в июне–июле 1945 года при раскопках в орденском королевском замке Кенигсберга и подлежащая отправке в Москву. Опись произведена профессором Государственного исторического музея Александром Брюсовым. Когда закончились бои, он первым из специалистов по искусствоведению прибыл в Кенигсберг и начал поиски Янтарной комнаты. И наткнулся в подвалах замка на большое количество ценностей. Среди них оказались 10 живописных картин, три из Днепропетровского музея, картины на дереве из мастерской Вероккио XV века, «Богоматерь с младенцем на троне с изображением святых Августина, Бенедикта, Амвросия» – дар Берлинского музея Кенигсбергскому, портрет Фридриха Великого, художественные произведения из серебра, фарфора, меди и олова XV–XIX веков, большая коллекция фарфоровых слепков с медалей, четыре нераспечатанных ящика с особо ценными образцами фарфора и фаянса (сервизы из китайского и японского фарфора). Был и шкафчик из Гатчины с литыми бронзовыми фигурами и перламутровой инкрустацией начала XIX века. Всего в перечне оказалось 116 пунктов.

В июле 45-го года профессор Брюсов договорился с нашими военными, что этот груз, который был упакован в 30 ящиков от боеприпасов с описью, будет отправлен поездом в Москву на Чистые Пруды в адрес Комитета по делам культурных учреждений при Совете Министров РСФСР. Брюсов сдал груз на хранение для ожидания очереди на погрузку на железнодорожный состав, сдал в государственный архив Кенигсберга. Причем груз сдавался под охрану часовых Кенигсбергской комендатуры. Сам профессор Брюсов уехал срочно в Москву и был уверен, что командование комендатуры его не подведет. Но на деле 30 ящиков почему-то не оказались в Москве...

Представьте теперь, что спустя десятилетия ко мне обратились заявители и попросили выяснить, что за скульптуры достались им в наследство от своих отцов, известных генералов, участников штурма Кенигсберга. Оказался мраморный торс юноши со щитом работы скульптора Вивде, мраморный бюст женщины того же скульптора – подарок Кенигсбергу от Муссолини. В общем, предметы из тех самых пропавших в 45-м ящиков, из описи профессора Брюсова. Причем никаких оснований для изъятия исторических обнаруженных ценностей нет. Эти калининградцы – законные владельцы, так как, к примеру, портрет Мадонны работы Цыганелли достался им по наследству, как и подарки Кенигсбергу от Муссолини. Согласно правовым нормам российского законодательства они являются «законными приобретателями».

– И много таких коллекционеров в Калининграде?

– Хватает. К примеру, в начале 90-х родственники Героя Советского Союза генерала Соммера, именем которого названа улица в центре Калининграда, подарили немецкий трофей работы немецкого скульптора Кауэра местной художественной галерее. Многим достались трофеи по наследству от участников штурма Кенигсберга. Другим – от родителей–переселенцев, которым в 46–48-м годах немцы, чтобы не умереть с голоду, продали антиквариат по дешевке на черном рынке. Есть и те, кто откопал государственные награды СССР и Третьего рейха в местах боев. Картины и ценные вещи находили и «кладоискатели» первой волны, которых хватало среди переселенцев. И не все в эпоху кризиса сегодня согласны имеющиеся у них ценности передать музеям Калининграда.

Калининград

Автор:  Александр Рябушев
Дата публикации:  2009-09-11 00:00:00
Источник:  Независимое военное обозрение