Presse

В поисках утраченной памяти

Вопросы соотношения права и морали стали главными на симпозиуме «Трофеи--потери--эквиваленты. Культурные ценности -- жертвы войны», организованного Германским историческим институтом в Москве при участии Союза музеев России. Инициатива подобного диалога исходила от немецкой стороны, и этот факт уже сам по себе говорит о многом.

      

Как это было

Парадигма -- освобождение Германии -- победа над фашизмом -- Победа над Германией в контексте перемещенного искусства -- имеет особое значение. По понятным причинам в 1945 году понятие «фашизм» воспринималось в СССР как синоним Германии. И сталинская идеологема: «Гитлеры приходят и уходят, немецкий народ остается», -- для советского общества, по сути, была лишь фигурой речи. По этой причине с имуществом Третьего рейха отождествлялось и многовековое культурное достояние Германии.

Освободив Германию и мир от фашизма, Советский Союз, понесший беспрецедентные потери -- как человеческие, так и культурные, не ставил под сомнение возможность и необходимость завладения материальными ценностями поверженного государства. Кроме того, обретенные немецкие ценности воспринимались как компенсация культурных потерь во время войны, хотя по международным соглашениям предметы искусства не могут являться объектами репарации. Требовать от тоталитарного государства, каким был тогда СССР, соблюдения международных норм в отношении «поверженного врага» было бы наивно. Этими двумя обстоятельствами объясняется нередко надправовая политика в отношении перемещенного из Германии искусства, проводимая Советским Союзом на протяжении многих десятилетий. Политика, нашедшая искренний одобрительный отклик уже среди значительной части российского общества, нередко подвергается жесткой критике со стороны объединенной Германии.

Основной аргумент критикующих -- Россия как правопреемница СССР несет ответственность за политико-правовые действия, предпринимавшиеся в советскую эпоху, а значит, обязана решать проблемы, связанные с перемещенным искусством. Однако этот трудно оспариваемый тезис никак не может затенить значение другого, не менее принципиального: новейшая история Германии началась не 8 мая 1945, когда был подписан акт о безоговорочной капитуляции, и не 9 ноября 1989 года, когда была разрушена Берлинская стена. Из нее не выкинуть ни 1 сентября 1939-го, ни 22 июня 1941-го. Вектор движения перемещенного и варварски уничтоженного во время второй мировой войны искусства вел с востока на запад, из России и других стран в Третий рейх. И это обстоятельство не имеет срока давности.

Немецкие войска осуществляли на территории Советского Союза план по «устранению ущербной идентичности неарийцев» путем уничтожения предметов искусства и грабежа музеев, хранилищ и частных владений. Такая задача была официально поставлена перед СС, гестапо, министерством финансов, культурной палатой Рейха.

Был создан так называемый «Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга» для организации вывоза культурных ценностей с оккупированных территорий. До середины 1943 года «Штаб Розенберга» провел 2265 акций на оккупированной территории СССР: 375 -- в архивах, 957 -- в библиотеках, 531 -- в институтах, 402 -- в музеях. В октябре 1944 года для вывоза награбленного потребовались 1418 товарных вагонов. В общей сложности пострадали 427 музеев (из них 173 в России), 1670 православных и 237 католических храмов, а также 532 синагоги были уничтожены или разграблены оккупантами. Только крупные библиотеки утратили свыше 100 млн экземпляров книг. По оценкам архивистов, было уничтожено 44 897 архивных собраний.

Эквивалент неповторимого

Проблема возмещения потерь в сфере отечественной культуры возникла уже в начальный период Великой Отечественной войны. 2 ноября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР была образована Чрезвычайная государственная комиссия по установлению злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК).

Одним из направлений ее деятельности являлось определение ущерба, нанесенного культуре. ЧГК создала собственное экспертное подразделение -- Бюро экспертизы возглавил академик Игорь Грабарь. Он же был главным разработчиком концепции так называемой компенсаторной реституции. В качестве оценочного примера наиболее часто фигурировала уничтоженная немецкой артиллерией Спасо-Преображенская церковь на Нередице, один из самых замечательных памятников средневековой архитектуры и живописи XII века. Игорь Грабарь говорил, что взамен нее можно было бы «взять да привезти какой-то Реймский собор». Или с учетом заведомой нереализуемости этой идеи предлагал искать эквивалент, например, в «Сикстинской мадонне». Стоимость Спасо-Преображенской церкви тогда представлялась ему сопоставимой со стоимостью десяти «Сикстинских мадонн». На войне как на войне...

По данным ЧГК, опубликованным в конце 40-х годов, ущерб был нанесен 173 советским музеям, 4 тыс. библиотек (уничтожено 115 млн печатных изданий) и архивам 19 регионов России (утрачено 17 млн дел). 15 томов пополняемого по сей день каталога потерь в 33 книгах представляют причиненный войной ущерб в 1 148 908 единиц хранения.

Трофейные бригады, занимавшиеся сбором ценностей на территории Германии, работали с 1945 по 1948 год. Из Германии было вывезено более 2,5 млн произведений искусства, книг и архивных материалов.

Между моралью и правом

В 1949 году была образована ГДР, на территорию которой во второй половине 50-х из СССР приехали более 300 железнодорожных вагонов с почти двумя миллионами предметов искусства, книгами и архивными документами. Среди них 1240 произведений Дрезденской галереи, 16 тыс. листов графики, более 100 тыс. монет, в том числе 4187 золотых, 18 388 памятников античной культуры. Вернулись Пергамский алтарь, сокровищница саксонских курфюрстов Грюнес Гевельбе, большая часть Готской библиотеки. Характерны заголовки газет, освещавших эти события. «Спасибо, советский брат», -- благодарили газеты Восточной Германии. «Спасибо, господин вор», -- глумилась западногерманская пресса. Шла «холодная война»...
Современные историки усматривают связь между реституционными акциями и лояльностью позиции ГДР после подавления советскими войсками венгерского восстания 1956 года. В 1960 году секретариат ЦК КПСС постановил: «Возвращение хранящегося в пределах СССР культурного достояния завершено». Тема заглохла до начала 90-х.
Лишь приход Горбачева к власти и объединение Германии сделали тему перемещенных ценностей вновь актуальной. Вопрос возвращения трофейного искусства стал пунктом повестки дня российско-германских переговоров в 90-е годы. В 1992 году были вновь подтверждены российско-немецкие договоренности о двусторонних обязательствах возврата перемещенного во время войны искусства, согласованные правительственным договором 1990 года. А пять лет спустя Госдума приняла закон, которым культурные ценности (за исключением церковных и некоторых других), вывезенные в нашу страну после Великой Отечественной войны из Германии, объявлялись компенсацией потерь и соответственно возврату не подлежащими. Этот закон в ФРГ считают противоречащим нормам международного права. Кстати, закон внятно не разделяет предметы, находившиеся в Германии до 1939 года и попавшие туда в ходе второй мировой, и таким образом четко не оговаривает разницу правового статуса этих предметов после их вывоза в Россию.

Увы, на фоне громких конфликтов, связанных с перемещенными ценностями, по странной случайности почти незамеченными как в России, так и за рубежом остаются существенные по значимости события -- возвращение реликвий из нашей страны на их «историческую родину». Это предметы искусства, перемещенные во время войны нацистами из оккупированных ими стран, а после войны попавшие в СССР. В частности, Россия недавно удовлетворила реституционные претензии восьми стран ближнего и дальнего зарубежья -- Голландии, Венгрии, Украины и некоторых других стран.

Вопросы к себе

России необходимо ответить на весьма непростые вопросы -- во имя собственной же исторической памяти. На рубеже тысячелетий «вдруг» выяснилось, что в нашей стране на протяжении почти полувека не было единой системы подсчета утрат и поиска их за рубежом. Доныне исследователи, пытающиеся в российской провинции отыскать «пути следования» исчезнувших экспонатов, книжных раритетов, архивных документов, предоставлены сами себе, а их научная деятельность считается неактуальной.

В нашей стране нет единого «информационного поля» для взаимодействия специалистов в сфере перемещенного искусства, нет «географической карты потерь». Вот и получается, что при обсуждении темы перемещенного искусства речь идет в основном исключительно о нескольких всемирно известных «точках» -- Царском Селе, Петергофе, Павловске и т.д. Все остальные случаи остаются практически неизвестными, в том числе и зарубежным специалистам.

На московской конференции «Трофеи--потери--эквиваленты», например, шок у зарубежных участников вызвал доклад, посвященный исчезновению Сталинградской картинной галереи. Эта богатейшая художественная коллекция утрачена полностью -- ее не успели эвакуировать из оккупированного города.

С изумлением узнали многие иностранные гости о судьбе Великого Новгорода, который война лишила будущего как города-музея. Даже те, кто наслышан о вывозе в Германию церковных ценностей и икон из этого региона, не имеют представления о масштабах разрушений. Город с уникальной древнерусской архитектурой, уцелевшей даже во время репрессий сталинского периода в отношении церкви, был разрушен оккупантами настолько, что довоенные намерения создать в его историческом центре единый музей под открытым небом потеряли смысл (после войны восстановлено лишь около 30% древних построек).

Еще одна малоизученная тема -- маршруты передвижения предметов искусства в разные периоды войны. Ярким и трагическим примером является уникальная коллекция книг Пскова (библиотеки монастырей, помещичьих усадеб, дореволюционных государственных учреждений и т.д.), спешно вывезенная нацистами при отступлении в 1944 году в Прибалтику, Восточную Пруссию, Польшу, Чехию... Свои сокровища псковичи ищут до сих пор.

Российским и немецким музейщикам есть что исследовать и что вспоминать: у наших стран общая трагическая история. Найти общий язык для ее совместного изучения -- дело профессиональной чести.

Автор:  Юлия Кантор
Дата публикации:  2009-03-16 00:00:00
Источник:  «Время новостей»