Presse

Янтарная комната

Представление зрителям в мае 2003 года заново воссозданной Янтарной комнаты станет одним из главных событий юбилейных торжеств, посвященных 300-летию Санкт-Петербурга. Возрождение этого художественного шедевра длилось почти четверть века. Однако до сих пор остаются неизвестными все обстоятельства его исчезновения, а, может быть, и уничтожения. В материале, который мы публикуем сегодня, содержатся самые последние сведения о попытках пролить свет на эту загадочную историю, корни которой уходят в годы Второй мировой войны. Некоторые факты в российской печати приводятся впервые.

Наиболее убедительную, на мой взгляд, гипотезу выдвинули геттингенский издатель и искусствовед Тете Беттгер и известный западногерманский кладоискатель Георг Штайн. Еще в 1977 году они предположили, что похищенная нацистами знаменитая Янтарная комната могла быть спрятана в Фольприхаузене, в заброшенной соляной шахте Виттекинд (федеральная земля Нижняя Саксония).

К сожалению, тогда к этой догадке у нас отнеслись без должного внимания. И вот недавно Тете Беттгеру посчастливилось обнаружить в архиве Геттингенского университета новые документы, которые, по утверждению немецкого журнала «Регио», помогут наконец-то вплотную приблизить нас к разгадке «тайны века». А может быть, и двух веков, поскольку поиск продолжается. Но вернемся к истокам этой загадки...

В конце мая 1945 года, спустя всего три недели после капитуляции фашистской Германии, в Восточную Пруссию была направлена комиссия советского Комитета по делам искусств и культурно- просветительных учреждений для поиска историко-художест-венных ценностей, украденных фашистами из наших музеев. В состав этой комиссии входил сотрудник Исторического музея Александр Брюсов, которому волею судьбы суждено было сыграть заметную роль в поисках Янтарной комнаты.

Младший брат знаменитого русского поэта Валерия Брюсова, профессор Александр Яковлевич Брюсов (1885—1966) был крупным ученым-археологом, авторитетным специалистом по эпохе неолита. Но в Кенигсберге ему пришлось выполнять работу, которая очень мало была связана с профилем его повседневной научной деятельности. На этот раз археологу пришлось выступить в роли детектива.

В течение двух месяцев он скрупулезно расследовал обстоятельства загадочного исчезновения из Кенигсбергского замка янтарного убранства Екатерининского дворца. Подробный отчет профессора Брюсова о командировке в Восточную Пруссию сейчас хранится в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ). Там же находится и его «Кенигсбергский дневник», который он вел во время командировки.

В обширной литературе, посвященной поискам Янтарной комнаты, нередко можно встретить нарекания в адрес профессора Брюсова. Видимо, кто-то был очень заинтересован представить дело так, будто по вине «чудаковатого» ученого оказалась упущенной реальная возможность получить свидетельства о месте нахождения Янтарной комнаты еще в 1945 году, сразу же по горячим следам событий. Однако материалы расследования, с которыми я познакомился в ГАРФе, ставят под сомнение эту «концепцию». К упомянутым документам мы еще вернемся.

Археолог становится детективом

Находясь в Восточной Пруссии, профессор Брюсов подолгу беседовал с принимавшим участие в раскопках доктором Альфредом Роде. В прошлом тот был главным хранителем художественных собраний Кенигсберга и оказался последним хранителем Янтарной комнаты. В своем дневнике Александр Яковлевич дал колоритную характеристику этому человеку, свидетельствующую о наблюдательности автора и хорошем владении словом, качестве, видимо, фамильном. Процитирую этот отрывок полностью, сохраняя орфографию и синтаксис подлинника:
«Роде — старик на вид с трясущейся правой рукой. Одет неряшливо, (нарочно?). Искусствовед. Имеет ряд научных трудов. Алкоголик. Доверия не внушает. Мне все сдается, что он знает больше, чем говорит, а когда говорит, то нередко лжет. Если на него не смотреть, но следить издали или изподтишка, то его рука перестает дрожать. Уверяет, что лучшие коллекции были эвакуированы, но он не знает куда, когда я его спросил — не в Растенбург ли? — то он тотчас воскликнул: «Так вы их нашли?» И тому подобное». В другом месте Брюсов высказывается еще определенней: «По-моему — матерый фашист».

В дневниковых записях хорошо переданы дух времени, характер и судьбы людей, с которыми Александру Яковлевичу приходилось иметь дело. И это помогает представить себе обстановку, в которой велся поиск. Вот, например, микропортрет другого немца — сотрудника Кенигсбергского музея: «Фейерабенд — пройдоха, враль, но полезный человек. Выдает себя за бывшего члена ком. партии, но был в замке до момента сдачи и комендант замка перед сдачей передал ему якобы весь замок. Имел имение, автомобиль и прочее (показывает фотографии), но не мог получить даже среднего образования, якобы из-за недостатка средств и т.д.».

Еще один силуэт — Фридрих, в прошлом заведовавший отделом древностей: «Взят на работу (как архитектор и скульптор) в бригаду по установке памятника павшим советским бойцам. Ему, кажется, все равно, кому ставить памятники — весел и игрив»...

В ходе поисков профессору Брюсову посчастливилось обнаружить в полуразрушенном Королевском замке чудом сохранившиеся документы, в которых говорилось о планах немецкой администрации эвакуировать культурные ценности из Восточной Пруссии в глубь Германии. Тщательно изучив найденные бумаги, ученый пришел к выводу, что вероятнее всего немцы успели в начале 1945 года перепрятать Янтарную комнату в Саксонии.

Тете Беттгер, германский издатель и искусствовед, первый напал на «геттингенский след».

Спустя четыре года, в отчете о своей второй поездке в Кенигсберг, к тому времени уже переименованный в Калининград, Александр Яковлевич определенно придерживался мнения, что Янтарная комната не погибла и изложил три версии ее возможного нахождения. По первой, остававшейся главенствующей, Альфред Роде успел перевезти Янтарную комнату в Саксонию. По второй, Янтарная комната могла находиться в развалинах Королевского замка. Третья версия исходила из того, что похищенная комната могла быть спрятана в другом уголке Кенигсберга, предположительно в подвале банка на улице Штейдамм.

Но и в 1949 году «Саксонская версия» по-прежнему являлась основной. К сожалению, к мнению профессора Брюсова тогда не прислушались, и вскоре возобладала так называемая «Кенигсбергская версия», что негативно сказалось на поисках утраченного сокровища.

Надо иметь в виду, что исследовательско-розыскная работа в Калининграде основывалась исключительно на показаниях «очевидцев» (это слово приходится брать в кавычки), которых с каждым годом становилось все больше. За все время поисков Янтарной комнаты в Калининградской области, а это без малого сорок лет, прорабатывалось более 250 (!) версий ее предполагаемого нахождения.

Были перерыты многочисленные подземные хранилища, подвалы и бункеры, к которым питали такую страсть главари Третьего рейха. В безуспешных поисках участвовали представители государственных организаций, многочисленные группы энтузиастов и кладоискатели-одиночки. И лишь в 1984 году поиски «восьмого чуда света» на калининградской территории были окончательно прекращены. Во всяком случае, официально. Фанаты ищут до сих пор...

Прояснить судьбу Янтарной комнаты пытались и на Западе. Правда, не на государственном уровне, а частные лица. Самым авторитетным среди них, безусловно, был уже упоминавшийся Георг Штайн. Этот историк-любитель из-под Гамбурга, в прошлом житель Кенигсберга и офицер вермахта, немало сделал для решения проблемы реституции культурных ценностей. Следует отметить, что именно он разыскал на территории ФРГ в начале 70-х годов прошлого века похищенные гитлеровцами сокровища Псково-Печерского монастыря, а затем содействовал возвращению их в СССР. А это — ни много ни мало — 635 старинных предметов церковной утвари из драгоценных металлов. Тогда Русская православная церковь наградила Георга Штайна орденом Святого равноапостольного Великого князя Владимира II степени.

Тут пора вернуться к гипотезе, с которой начинался наш рассказ. Весной 1977 года в западногерманской прессе появилось сообщение, что Янтарная комната предположительно могла быть спрятана в нижнесаксонском городе Фольприхаузене на дне заброшенной соляной шахты Виттекинд.

Все началось с того, что студенты Геттингенского университета случайно обнаружили в подвале старинного здания своей альма-матер два ящика с музейными образцами янтаря. Находкой заинтересовался уже знакомый нам издатель Тете Беттгер. Именно с его подачи информация о выявленной коллекции попала в геттингенскую газету.

На сенсационную публикацию сразу же откликнулся Георг Штайн. Будучи опытным поисковиком, он стал тщательно выяснять пути, по которым уникальное собрание балтийского янтаря могло попасть в Нижнюю Саксонию. Ответ был найден в архивах Геттингенского университета. Оказывается, между университетами Кенигсберга и Геттингена издавна существовали тесные партнерские отношения. Именно поэтому летом 1944 года, когда линия фронта стала стремительно приближаться к границам Восточной Пруссии, кенигсбергцы попросили геттингенских коллег принять на хранение университетское имущество, подготовленное к эвакуации в глубь Германии.

Тайна 25-го вагона.

К этому времени уже и сам Геттингенский университет из-за усилившихся бомбардировок стал поспешно вывозить и укрывать на дне шахты Виттекинд свои архивы, библиотечные фонды, научное оборудование и музейные экспонаты. Законсервированная соляная шахта, расположенная неподалеку от Геттингена, с 1938 года служила складом вооружений и военно-технического имущества вермахта. В пещерах на глубине 540 и 595 метров хранились боеприпасы и взрывчатка. Это был целый подземный городок. Суммарная площадь пещер составляла около полутора тысяч квадратных метров. Там-то, в одном из ответвлений на еще большей глубине (660 метров), было выделено 600 квадратных метров для складирования университетского имущества.

Следует отметить, что Виттекинд имел очень удобное транспортное сообщение с Геттингеном, так как находился на линии железной дороги Нортгейм-Остберген. Поэтому свои ценности Геттингенский университет вывозил в укрытие железнодорожными вагонами. Согласно архивным документам, за весь 1944 год их было отправлено 24. А последний, 25-й, прибыл в Фольприхаузен в феврале 1945 года уже из Кенигсберга.

Благодаря сохранившимся железнодорожным накладным установить содержимое 24 вагонов не составило особого труда. В шахту Виттекинд были направлены 360 тысяч книг из библиотеки Геттингенского университета, несколько частных книжных собраний, лабораторное оборудование химического института и офтальмологической клиники, университетская обсерватория и многое другое. А вот что находилось в засекреченном 25-м вагоне, прибывшем из Кенигсберга под охраной эсэсовских курьеров, было окутано плотной завесой тайны.

Однако дотошный и упорный Штайн сумел раздобыть детальный план размещения университетского имущества на дне шахты. Имелась в нем и запись, относящаяся к ценностям, поступившим из Кенигсберга. Правда, она была лаконичной: «Янтарная коллекция Кенигсбергского университета».

26 апреля 1977 года высокопоставленный чиновник ректората Геттингенского университета Вернер Шютце выступил с официальным заявлением по поводу сообщений о спасенных экспонатах янтарной коллекции Геолого-палеонтологического института Кенигсбергского университета. Важная деталь: в годы войны Шютце являлся членом его попечительского совета.

В своем пространном заявлении он сообщал, что осенью 1944 года по поручению куратора Кенигсбергского университета профессора Гофмана выехал в командировку в Геттинген, чтобы обсудить с представителями местного университета возможности вывоза в Нижнюю Саксонию коллекции из Кенигсберга. Его партнером на переговорах был директор библиотеки Геттингенского университета д-р Билль, занимавшийся вопросами эвакуации имущества. Сославшись на незащищенность университетского здания от воздушных бомбардировок, тот рекомендовал кенигсбергскому порученцу отослать наиболее ценные музейные экспонаты в Фольприхаузен. Вслед за Шютце в Геттинген направился завхоз Кенигсбергского геолого-палеонтологического института Оумард. При нем были два чемодана, в которых находились небольшие ящики с наиболее ценными экспонатами Кенигсбергской янтарной коллекции — 1100 уникальных изделий (именно это собрание спустя 30 лет обнаружили геттингенские студенты).

Завхоза сразу направили в Фольприхаузен, где он сдал на хранение свой груз представителям военной администрации шахты Виттекинд.

Что утаил Вернер Шютце.

Концовку заявления Вернера Шютце, которое публикуется впервые, приведу дословно: «Экспонаты коллекции, вывезенные из Кенигсберга в Геттинген и Фольприхаузен заведующим складом Оумардом, были отобраны лично директором Кенигсбергского геолого-палеонтологического института. Подробные сведения о дальнейшей судьбе обоих ящиков содержатся в отчете г-на профессора д-ра Андрэ от 8 февраля 1958 года, который находится в документах ректората Геттингенского университета. Из упомянутого отчета г-на профессора д-ра Андрэ следует, что кроме двух небольших ящиков с наиболее ценными экспонатами кенигсбергской коллекции в Геттингенский университет и в калийный рудник в Фольприхаузене были отправлены еще десять других ящиков с экспонатами коллекции Кенигсбергского геолого-палеонтологического института. В то время как оба небольших ящика с наиболее ценными экспонатами янтарной коллекции были доставлены в Геттинген и Фольприхаузен вышеназванным завхозом склада Оумардом лично, десять других тяжелых ящиков были отправлены из Кенигсберга в Геттинген и Фольприхаузен по железной дороге. Эти десять ящиков, как и большая часть вывезенных коллекций Геттингенского университета, были уничтожены при взрыве в бывшем калийном руднике в Фольприхаузене. Список экспонатов коллекции, находящихся в десяти больших ящиках Кенигсбергского геолого-палеонтологического института, вероятно не сохранился».

Итак, внимание: Вернер Шютце, ссылаясь на отчет профессора Андрэ, утверждал, что в Фольприхаузен были доставлены 10 (по другим данным 12) «тяжелых ящиков», в которых находились экспонаты янтарной коллекции Геолого-палеонтологического института из Кенигсберга. Запомним это.

По свидетельству бывшего бургомистра Фольприхаузена, «кенигсбергские ящики» были достаточно внушительных размеров — приблизительно 200 х 120 х 60 см и весили около 300 килограммов. А ведь мелкий янтарь не имело никакого смысла перевозить в подобной упаковке. Поэтому вполне закономерно возникло подозрение, что под видом Кенигсбергской коллекции в шахту Вигтекинд могли быть упрятаны панели Янтарной комнаты.

В пользу этой догадки говорят и два весьма примечательных совпадения. Кенигсбергских ящиков было столько же, сколько панелей содержал нижний ряд Янтарной комнаты. Совпадали также габариты «тары» и их предполагаемого содержимого (янтарные панели имели в длину примерно 1,5 метра, в ширину — чуть больше метра). Возможно ли, чтобы это было простой случайностью?
Интуиция подсказывала Георгу Штайну, что Вернер Шютце подписал фальсифицированное заявление. Таким же фальсифицированным был, по его мнению и отчет профессора Карла Андрэ, в прошлом директора Геолого-палеонтологического института Кенигсбергского университета.

Похоже, это был сговор двух заинтересованных лиц. Они оба — Андрэ и Шютце — были когда-то жителями Восточной Пруссии, вместе работали в Кенигсбергском университете, имели непосредственное отношение к эвакуации в Нижнюю Саксонию его музейных ценностей, а после войны опять же вместе оказались в Геттингене. К тому же профессор Андрэ, как выяснилось, в бытность свою в Кенигсберге в 1944 году отвечал за сохранность Янтарной комнаты.

Ночные взрывы в шахте.

Собранные Георгом Штайном по крупицам архивные документы возымели действие. Уже тогда, четверть века тому назад, никто не отвергал категорически вероятность нахождения Янтарной комнаты или ее фрагментов в шахте Виттекинд. Но в то же время не было и полной уверенности, что она находилась именно там. Архивные изыскания Штайна активно поддержал Пауль Энке, известный восточногерманский историк, автор книги, посвященной поискам янтарного сокровища. В нашей стране убежденным сторонником гипотезы Штайна был Юлиан Семенов, работавший в конце 70-х собкором «Литературной газеты» в Западной Германии.

Однако признать или опровергнуть версию Штайна было не так-то просто хотя бы потому, что шахта Виттекинд сразу же после войны была взорвана.

Дело обстояло так. В середине апреля 1945 года Нижняя Саксония была оккупирована американцами, которые через три месяца передали эту территорию под управление британской военной администрации. Англичане хорошо знали, что в шахте Виттекинд помимо боеприпасов и военной амуниции находится большое количество культурных ценностей. Поэтому территория, прилегающая к руднику, вскоре была оцеплена и превращена в запретную зону.

Новые хозяева, не теряя времени, тут же принялись подымать из штолен спрятанные гитлеровцами ценности. Извлеченные ящики англичане отправляли на хранение в расположенный неподалеку замок Кайзерфальц. Но что конкретно им удалось вытащить из подземелий и доставить в замок — так и осталось невыясненным (за исключением двух ящиков с янтарем, позднее обнаруженных в Геттингенском университете).

Но главное было впереди. В ночь с 28 на 29 сентября 1945 года шахта Виттекинд при загадочных обстоятельствах была разрушена взрывом. По этому факту есть несколько версий. По мнению Георга Штайна, шахту тайно взорвали скрывавшиеся эсэсовские подрывники. По другой версии, Виттекинд разрушили англичане, так как они боялись риска, связанного с необходимостью очистить штольни от большого арсенала боеприпасов. Взрыв снимал эту проблему.

Как бы там ни было, достоверно известно, что в разрушенной шахте, под толстым слоем соляной щелочи, погребено множество культурных ценностей. Возможно, там теряются и следы 12 больших «кенигсбергских ящиков».

Тело, найденное в лесу.

В 1987 году произошло событие, в результате которого интерес к «Геттингенской версии» заметно ослаб: при странных и зловещих обстоятельствах погиб Георг Штайн. Он был найден в лесу с колотыми ранами на теле.

Известно, что Штайн, упорно искавший следы Янтарной комнаты, получал многочисленные письма с угрозами от национал-экстремистов, обвинявших его в измене и помощи русским. Москва же проявила по отношению к человеку, потратившему большие личные средства для возвращения в Россию похищенных фашистами ценностей, откровенную неблагодарность. Материальной компенсацией его усилий стала... путевка для путешествия по Золотому кольцу. К концу жизни Георг Штайн был разорен и испытывал тяжелый финансовый прессинг. До сих пор до конца не ясно: была ли его смерть убийством или самоубийством.

А тем временем параллельно разрабатывались и иные версии местонахождения Янтарной комнаты. В качестве таких адресов называются, в частности, заброшенные шахты Тюрингии, Северной Чехии и Силезии. Надо признать, что эти варианты также заслуживают пристального внимания. Ведь хорошо известно, что нацисты в конце войны старались, как правило, разбивать наиболее ценные художественные коллекции на несколько частей и прятать их в разных местах. Вполне возможно, что этим объясняется и тот факт, почему в шахте Виттекинд были спрятаны лишь 12 ящиков. а не все 27, вывезенных фашистами осенью 1941 года из Екатерининского дворца под Петербургом.

Но не оставлена и «Геттингенская версия». В настоящее время ее активным поборником является многократно упоминавшийся Тете Беттгер. Как мы помним, он первым обнаружил янтарный след в Нижней Саксонии.

В нашей стране этот популярный в мире издатель и искусствовед известен, главным образом, как собиратель живописи и галерист. В 2000 году он привозил в Москву и Санкт-Петербург работы одного из самых значительных немецких рисовальщиков и граверов Хорста Янссена. Выставка произведений этого мастера из собрания Тете Беттгера с успехом демонстрировалась в Музее изобразительных искусств имени Пушкина, а затем и в Эрмитаже.

А в декабре 2001 года Беттгер передал в министерство культуры Российской Федерации, где у него много друзей, ксерокопии ранее неизвестных архивных материалов, которые, по его мнению, подтверждают версию Георга Штайна. Самым ценным из выявленных им документов исследователь считает письмо куратора Кенигсбергского университета Гофмана от 1 ноября 1944 года. Под грифом «секретно» оно было отправлено на имя бургомистра Фольприхаузена с просьбой «принять ящики с невосполнимыми сокровищами искусства из Кенигсбергского университета и передать их в ведомство армейских боеприпасов».

И снова геттингенский след.

В своем письме, которое никогда прежде не обнародовалось, Гофман убедительно просил бургомистра сделать все возможное, чтобы «не привлекать к этим ящикам особое внимание посторонних». На основании содержания секретного письма и других недавно выявленных архивных документов Тете Беттгер пришел к выводу, что в 25-м вагоне, прибывшем из Кенигсберга в Фольприхаузен, находились ящики с упакованной Янтарной комнатой.

Очень важную дополнительную информацию Тете Беттгер сообщил лично мне в телефонном разговоре. Ссылаясь на журнал «Шпигель», он рассказал, что находившийся в плену у американцев руководитель Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» Герхард Утикаль утверждал: Янтарная комната была перевезена на Запад под кодовым наименованием «Геологические коллекции минералов». Будучи правой рукой Альфреда Розенберга, генерал Утикаль, безусловно, был посвящен во многие тайны Третьего рейха.

Что ж, это еще один весомый довод в пользу «Геттингенской версии», но не последний.

Памятуя о том, что тоннель обычно роют с двух сторон, я в процессе работы над архивными документами о судьбе Янтарной комнаты, любезно предоставленными мне Тете Беттгером, решил вновь обратиться к «Кенигсбергскому дневнику» Александра Брюсова. Запись от 16 июня 1945 года я читал и раньше, но на этот раз обратил внимание на детали, которым прежде не придал значения.

Александр Яковлевич рассказал о посещении им вместе с помощником — капитаном Чернышевым (вот его характеристика: «Симпатичный, неглупый человек. Учился на факультете иностранных языков. Москвич. Любитель музыки, с хорошим слухом и способностями. Работать с ним легко и приятно».) Геологического музея с собранием образцов янтаря, расположенного возле 1-й комендатуры. Приводится и адрес: Langereihe,4, что свидетельствует: речь идет все о том же Геолого-палеонтологическом институте Кенигсбергского университета.

«Это Bernsteinsamrung (янтарное собрание. — Прим.Н.П.), — пишет профессор Брюсов, — единственное в мире, сохранилось довольно хорошо. Очевидно, «камушки» никого не интересовали, да редко кто рисковал лазать по зданию около комендатуры. По всей видимости, немцы начали упаковывать это собрание, но не успели: ящики витрин выдвинуты, часть вещей завернута в бумагу. Как только закончим работу в замке, запакуем эти вещи» (ГАРФ, Ф.А 659).

«Эти вещи», действительно, вскоре были «запакованы» и отправлены в Москву. Вот только куда они запропастились, никто до сих пор толком не знает. Конечно, этот факт скандальный, заслуживающий отдельного разговора. Но в данном случае мне хотелось бы обратить внимание на другое.

Итак, согласно дневниковому свидетельству Александра Брюсова, знаменитую коллекцию янтаря Геолого-палеонтологического института Кенигсбергского университета немцам так и не удалось эвакуировать в центральную Германию (за исключением двух небольших ящиков с самыми ценными образцами). В таком случае, о какой янтарной коллекции шла речь в отчете профессора Андрэ и в официальном заявлении Вернера Шютце? Похоже, перед нами как раз тот архивный документ, которого так не хватало Георгу Штайну в его бескомпромиссной полемике с геттингенскими профессорами. Он считал их фальсификаторами. И, видимо, справедливо.

Теперь остается только гадать — сумели англичане извлечь 12 больших «кенигсбергских ящиков» со дна шахты Виттекинд или они после взрыва так и остались лежать на глубине 660 метров, погребенные под толстым слоем соляной щелочи и грунтовых вод? Рассказать об этом сами они не смогут уже никогда.

Автор:  Николай Петровский
Дата публикации:  2003-01-02 15:07:00
Источник:  «Эхо планеты»